Америка. В плену у свободы. Интервью.

Это интервью о том, чего, возможно, многие просто не знают, мечтая о американских демократических свободах на территории славянских государств, или разговор по душам с человеком, которого буквально шокировали некоторые подробности жизни американцев, после посещения этой страны. А также дружеская беседа о печальных последствиях того, как люди позволили Системе превратить их жизнь в сплошную гонку на выживание.

***

Роман: Слышал, в этом году ты побывала в Америке. Впервые? 

Светлана: Нет, в третий раз. Мы участвовали в различных мероприятиях, организовывали встречи, тренинги по психологии и, соответственно, глубже знакомились с жизнью американского социума. 

Роман: Признаюсь, у меня когда-то, очень давно, было ложное представление о том, что американцы - это какой-то... недружелюбный народ, заточенный чисто на материальных ценностях. Но потом я познакомился с одним американцем, со вторым, третьим, сдружились, и оказалось, что они очень даже прекрасные люди. Разумеется, я в корне поменял своё отношение к ним, ведь, собственно, люди везде одинаковые. Что ты можешь рассказать об этом, о простых американцах? Ведь были случайные встречи, на улицах, с прохожими? 

Светлана: Встречи начались сразу ещё во время перелёта. Я летела одна и вокруг были англоговорящие американцы самых разных рас, национальностей. Не было вообще никакого русскоговорящего попутчика, поэтому надо было коммуницировать, решать какие-то вопросы, проблемы. И первая моя реакция была, что, как же я здесь буду делать элементарные вещи?

Роман: А ты знаешь английский? 

Светлана: Плохо. Я хорошо понимаю речь, пассивный словарный запас у меня большой, а в активе слабенько. И самое первое, что возникло, я заметила, что у рядомсидящей со мной пассажирки было большое желание общаться. Но, к сожалению, я могла ей только улыбаться. Англоязычная американка, она была открыта изначально к общению, и то, что я не могла с ней поговорить, никак не испортило наших отношений. Я не могла заполнить декларацию, документ, который обязательно надо было сдавать, и она мне помогла, потому что там были предложения, которые я просто не понимала. И там, где она видела, что я не понимаю, она просто брала мой паспорт и писала из моих документов то, что необходимо. Вот так человек искренне помог, совершенно незнакомый, несмотря на то, что мы были не представлены друг другу и никак не могли общаться до этого, чтобы раззнакомиться. И собственно говоря, вот эта готовность прийти на помощь – это мне сопутствовало всё время. В Штатах, в Канаде, если не знаешь куда пройти, спрашиваешь, и люди долго рассказывают, очень подробно причём, и явно они относятся к тебе, как к самому себе. 

Роман: Прикольно, этому нужно учиться.

Светлана: Ну вот живой пример, мы ещё с одной девушкой выходим из помещения и ищем кафе, перекусить. И подходим к паре, парень с девушкой, они увлечены друг другом и мало времени обычно уделяют в таком случае прохожим. Нет же, они останавливаются, парень очень подробно рассказывает, где здесь можно вообще перекусить, потом задумался и говорит, нет, вы лучше пройдите два квартала и там есть итальянское такое кафе...

Роман: Лучший вариант находит и предлагает?

Светлана: Да, я там всегда обедаю, говорит. То есть он ставит себя на наше место. Человек относится к другому - как к себе. Не просто формально, вот там, там, там, разные кафе, идите, куда хотите, нет, очень подробно, причём даже когда не хватает словарного запаса, ту же дорогу даже найти, люди терпеливо выслушивают, говорят: "ничего, ничего, наши бабушки, дедушки, родители были эмигрантами". И люди ждут, пока ты сможешь сказать так, чтобы тебя поняли. Они не раздражаются, они не психуют, они не сдерживают раздражение.

Роман: Не отмахиваются, словом?

Светлана: Просто спокойно дают тебе возможность и с сочувствием относятся и не осуждают это совершенно, не отмахиваются, а очень доброжелательно, с искренней доброжелательностью. Они открытые, практически к любому человеку ты можешь подойти, спросить и, по возможности, он тебе поможет. Действительно простые люди, они  одинаковы, нет такого, что где-то хуже, где-то лучше. Америка - это не первая культура, с которой я сталкиваюсь, у меня тоже был свой такой своеобразный славянский шовинизм до того, пока не начала периодически ездить в Европу, и было предубеждение, хотя я его не признавала в себе, но глубоко скрытое такое предубеждение было. Было ожидание, что они более замкнутые, изолированные, что у них есть какой-то корыстный интерес к тебе и просто так они ничего делать не будут. Но это развеялось, это была иллюзия.  

Максим: Бытует такое жёсткое предубеждение, будто американец порабощен идеей зарабатывания деньги,  можешь ли ты это подтвердить или опровегнуть?

Светлана: Ну например, семья, с которой я много общалась. Человек доктор, работает в клинике, сам эмигрант русскоговорящий, недавно выехал туда, хотя как недавно, двадцать лет назад, но всё равно сложно… подозреваю, что остались ещё этика, культура той страны, из которой он туда эмигрировал, и его коллеги-американцы, уже поколениями живущие на этом континенте, свой отпуск проводят следующим образом – едут в бедные страны, страдающие от голода, там, где нет нормального медицинского обслуживания и ничего там нет и проводят свой отпуск вот таким вот образом. То есть целый год человек пахал, и он свой отпуск проводит не на берегу океана, а берёт, за свои деньги покупает медикаменты .

Роман: Да ты что! Серьёзно? 

Светлана: Покупает еду, билеты себе туда и обратно, и волонтёром едет и работает месяц в этой нищей стране. 

Роман: У меня есть тоже хороший знакомый из Америки, который ездил волонтёром в Африку, в беднейшие племена аборигенов, жил в шалашах, они там бегают совершенно голые, помните фильм старый "Наверное Боги сошли с ума", вот в такое приблизительно племя. И он там прожил четыре месяца вроде. Я его спрашивал, зачем? Говорит: "Я ездил, чтобы помогать…" Удивительно. 

Светлана: Да, и они задумываются о том, как живут где-то в другой стране, и что они могут сделать, чтобы улучшить там ситуацию.  

Роман: Такой вопрос, в свете прихода Исконных Знаний многим уже стало понятно, что человек, в  принципе,  должен создать себе условия для взращивания души, для созревания качественно нового духовного существа, и вот скажи, пожалуйста, как у них обстоят дела с этим? Существует ли вообще такое понятие как "душа", "спасение души", "духовность"? 

Светлана: Ну, скажем так, Америка, это страна, где очень много разных культур и в том числе религиозных традиций. Поэтому у разных культур свои представления об этом, соответственно той традиции, к которой они принадлежат. Но там масса нюансов, очень много церквей. Если мы возьмём христианскую часть аудитории, то есть много церквей протестантской направленности и там в своё время проводилась, так званая, евангелизация. Это когда, по сути дела, евангелие популяризировалось максимально, создавались разные веточки протестантские, у каждой своя церквушка, куда люди ходят. Но сказать, что там есть духовное развитие… Это посещение храма, проповеди, да, на этой проповеди много говорят хорошего, но все равно это ориентация на внешнюю деятельность, и всегда это связывается с материальным успехом. И всегда, так или иначе, в конце проповеди, даже если до этого всё было так чисто и благородно, то...

Роман: Мы помолимся за ваши кошельки? 

Светлана: Да, все равно "благосостояние" прозвучит, именно "материальное благосостояние".  

Роман: Вот так, значит...

Максим: Но люди ищущие?

Роман: Люди в принципе своём ищут, каждый ищет, но куда он это направляет?

Светлана: Ищут, конечно. Вот ещё к вопросу, когда приезжают эмигранты, человек не интегрировался ещё, он себя чувствует изолированно и одиноко, у него плохое знание языка, он еще не нашел себе хорошо оплачиваемую работу, он учится многому и работает параллельно на менее квалифицированной работе. И естественно, что стабильности вот этой нет, корни культурные тоже обрезаны, люди, с которыми он общался далеко, и он начинает искать какую-то опору в жизни. И по сути, вот эта внутренняя разбалансировка, одиночество что ли и неизвестность людей в итоге приводит в храм. Они ищут, и там они находят для себя какое-то общение, чувство, что они принадлежат к какой-то общности, что есть какая-тосемья, которая их поддерживает. 

Роман: Скажи, это правда, что они в гости друг к другу не ходят? 

Светлана: Есть, потому что они в принципе настолько заняты, что им это сложно делать. Они могут встретиться в кафе, часто договариваются выйти, у них очень распланировано время, буквально каждая секундочка. 

Максим: А какой у них рабочий график? 

Светлана: Сейчас я про евангелизацию закончу, потому что это интересный вопрос в плане духовного развития. Очень много и активно агитировали, проповедовали и тянули людей в эти, скажем так, направления религиозные. И это всё делалось довольно навязчиво, и у многих в настоящее время аллергия на слова «духовность» и «душа».   

Роман: Свидетели Иеговы, типа, да? 

Светлана: Да, плюс люди же увидели, что искренности там нет. Часто просто зарабатывание денег. 

Роман: Иерархия и тому подобное?

Светлана: Совершенно верно, это просто вытягивание денег, эти пожертвования, они видели, как живут лидеры этих евангельских общин, и что в итоге нет там честности, искренности. Поэтому люди разочаровались и сейчас такие условия, что тяжело на эти темы беседовать, сразу начинают подозревать, что у тебя есть какой-то скрытый мотив. 

Роман: Ну это как у нас, скажем так, система пошла таким образом, что создала несколько громких сект и теперь если человек начинает говорить о Боге, его причисляют к сектантам. 

Светлана: Да, система в этом плане поработала. И есть ещё второй момент, у тех людей, которые всё-таки остались в этих общинах есть такой момент, что они утратят спасение, если выйдут из этой общности. То есть спасение они получили - включившись в эту общность! 

Роман: Им говорят, что они уже получили спасение души?

Светлана: Раз они покаялись и приняли Христа, значит они уже получили спасение, потому что Иисус умер за наши грехи. 

Роман: То есть, я могу прийти, сказать, что я принимаю Христа… 

Светлана: Публично покаяться, да, сказать, что принимаешь Христа в сердце, и ты уже спасся. По факту 

Рома: И я уже спасся?! Вот это да!

Светлана: Тебе ничего для этого не нужно делать, ни изменяться, ни становиться  лучше, ещё как-то. 

Роман: Шахер-махер, просветление по-американски, просто хожу в церковь и плачу бабки, круто придумали.

Светлана: Никто там не анализирует, насколько ты придерживаешься тех нравственных устоев, о которых говорится.

Роман: Главное, десятина?

Светлана: Да, пожертвования, участие в их мероприятиях, активную такую позицию религиозную принимать. И не спорить самое главное ни с кем. (Смеются) 

Роман: А если же я решу прочитать, для общего саморазвития, скажем, книгу Коран? 

Светлана: Всё, ты утратил спасение, не сразу, конечно, но ты встал на ту дорожку, на которой это может произойти. Другими словами люди боятся, что они потеряют, они не знают, что они приобрели, по большому счёту, но это было на таких сильных эмоциях, что они этим дорожат. Эйфория такая была, им стало легче, они стали членами такой-то группы, им говорят, что делать, что читать, что не читать, что смотреть, что не смотреть.

Роман: Их рады видеть?

Светлана: Все эти встречи очень эмоциональны, да, они основаны на эмоциональной эйфории, причём на взаимоиндукции, на волне толпы.

Роман: Использование психотехник?

Светлана: Конечно, конечно, только так работают!

Максим: Срабатывает эффект тайны, они к чему-то прикоснулись...

Светлана: Любая психотехника, будь-то речёвку повторять вместе или маршировать, повторять там какие-то слова про Бога и маршировать ритмом общим, чтобы создалось коллективное поле сознания, объединились люди и началась эмоциональная взаимоиндукция, и вот уже всё, это управляемая толпа. А эйфория усиливается многократно, и люди такого не испытывают вне посещения этой церкви.  

Роман: И им кажется, что это воздействие Святого Духа?

Светлана: Да, что это идёт от Бога. Хотя это просто эмоциональный накал, который вызывается взаимоиндукцией. 

Роман: Давай приведем пример, я решил уйти из церкви. Потерял со всеми связь. Будут ли мне напоминать и звать обратно, или начнут проклинать?

Светлана: Если ты ещё активно ушёл, не просто там, а что-то сказал на прощание, то всех предупредят, чтобы они с тобой не общались.

Максим: Даже так… 

Роман: Вот такое единение в Боге, да? 

Максим: Религия, построенная на страхе.  

Роман: Понятно, что на страхе. Думаю, читателям будет интересно узнать такие нюансы. 

Светлана: Людей-то много ушло, и поэтому не хотят попадать в такое же самое, но люди уже увидели эти механизмы и, естественно, очень тяжело о духовности говорить. 

Роман: Хорошо, а вот всё-таки понимание такое как «душа» есть? 

Светлана: Есть, конечно. 

Роман: Что они под этим подразумевают? Или есть такое понимание, что душа - это портал Бога, что человек - потенциальный Бог? 

Светлана: Есть на самом деле понятие, другого нету – как это в себе раскрыть. Вот этот потенциал как раскрыть? Этого понятия нету, потому что любые занятия внутренние даже в тех же церквях не приветствуются. Смотреть внутрь себя и раскрывать это...

Роман: Не приветствуется?

Светлана: Нет, считают, что ты сойдёшь с ума. Вот погружение вовнутрь себя, в глубину себя, если человек пытается успокоить своё сознание, ум, заниматься самопознанием, глубинным, практиковать что-то...

Роман: В таком случае, что в их понимании есть путь к Богу? Изучение Евангелия наизусть? 

Светлана: Изучение Евангелия, принятие Христа, во внешнем...

Роман: И какие-то манипуляции в храме, в общении и так далее?

Светлана: Во внешнем выражении, в общении, в деятельности, в участии в религиозной жизни, в чтении литературы, но оно всё должно быть во внешнем проявлено. То есть не внутри себя искать Бога. 

Роман: Мдаа, ищем Бога в Дьяволе... Хорошо, давай сменим тему, такой вопрос, общался с знакомым американцем, периодически мы встречаемся, он приезжает на Украину,  и вот он рассказывал о такой проблеме, большой процент людей в Америке уже с юношеских лет попадают в рабство долга.  Пресловутое американское кредитование, они берут кредиты, без которых невозможно ни в колледж поступить, ни в университет, и они попадают в это ярмо где-то в 16-18-тилетнем возрасте и дальше живут, работают, чтобы выплатить долг. Почему-то он говорит, что они никогда его не отдадут, что это такая замкнутая система, которая непонятно куда несёт Америку. Что ты об этом слышала?  

Светлана: Да, там действительно с юности по окончанию школы молодые люди поступают в колледжи, образование платное и оно дорогое, особенно на приоритетные специальности, которые потом приносят доход. Собственно говоря, на которые хотят попасть, чтобы иметь доход определённый, модные специальности. И естественно денег на то, чтобы оплачивать эту учебу у родителей попросту нет. Многие из них эмигранты, причём недавние эмигранты, мало ли кем и где они там работают. Дорогое образование. 

Роман: К чему это говорю, уже в юности человека запрягается в кредит и последующую жизнь бежит как белка в колесе, у него дом в кредит, машина в кредит, а это ведь жесткая привязка к материи, и ведь многие так живут?

Светлана: Вот он закончил колледж и 5-10 лет будет отдавать огромный кредит за обучение, за образование. 

Роман: Золотая молодость, а он в кредите, отрабатывает?

Светлана: Потому что даже если он параллельно работает, обучаясь где-то, то это просто для того, чтобы где-то жить, чтобы покушать, а потом уже, когда он будет работать, он будет отдавать этот кредит. 

Роман: Надо же как-то ещё жить?

Светлана: Совершенно верно и уже возникают вопросы, а за что это покупать? Собственность дорогая, есть штаты, в которых просто нет общественного транспорта.

Роман: Такое устройство, что ты просто обязан иметь автомобиль?

Светлана: Да, чтобы куда-то доехать, даже на ту же работу, допустим, и домой, то есть, кредит на жильё элементарное, на автомобиль, естественно, на мебель какую-то, ещё что-то. 

Роман: А как люди живут вообще? Ты же общалась на тренингах, чувствовала, довлеют ли над ними долговые обязательства? Потому что я, например, абсолютно свободный человек в этом плане и мне сложно даже представить, но в то же время я понимаю, что если бы имел кредитный долг,  чувствовал себя не так бы спокойно. 

Светлана: Это имеется, это всё-таки очень сильно привязывает к рабочему месту, люди боятся потерять работу, у них есть страх, что тогда они не смогут платить свои долговые обязательства. 

Роман: Я к чему веду, хочется узнать, что у них в голове, в первую очередь? Если взять вопрос внимания, мы-то понимаем, что он главенствующий в человеке, вопрос внимания, да? Куда среднестатистический американец его направляет? 

Светлана: На сознание, на обслуживание материальных проблем. 

Роман: Если человек с юности влезает в эту колею, то это довольно сложно, наверно.

Светлана: И они ищут, во-первых, как этот долг отдать, а они ж дальше растут по социальной лестнице, а там для каждого этапа у него должно быть определённое имущество.

Роман: Даже так? Стало быть, долг не уменьшается, а растёт? (смеются) 

Светлана: Долг растёт. Система так устроена, что вот этот рост социальный статусный сопровождается ростом потребления, то есть дороже и дороже то, что ты имеешь. И чтобы не выпасть из этой общности, круга, в который он принят, нужно вкалывать и вкалывать, а потом же ж дети появляются. И они тоже копят для образования детей, потому что в обычной школе хорошего образования не получишь, нужна частная школа, опять начинаются какие-то вложения. 

Максим: Система даёт возможность заработать деньги, но и тут же показывает, куда ты можешь их потратить, и получается человек попадает в замкнутое колесо? 

Светлана: Работают, да, люди работают обычно много. Часто они стараются брать ещё больше работы, если есть такая возможность, иногда, там, до ночи. Если попадается такая возможность подзаработать, дополнительно что-то получить, то конечно, они делают выбор, чтобы это время потратить именно на работу, а не духовные мероприятия, не на развитие, а на работу. 

Роман: Внимание в работе, в деньгах?

Светлана: Работа – это ценность номер один. 

Роман: Практически у всех?

Светлана: Ну, не у практически всех, я ж говорю, это социум, в котором много собственных проблем, и есть ещё такой момент искусственного разделения. Есть, например, чернокожие, афроамериканцы, которые могут не работать поколениями и это государственная политика. У них настолько высоки социальные дотации, что они могут не работать. Если они идут куда-то работать, их там обязаны держать вне зависимости от качества их работы, есть чёткий закон, что в каждом коллективе должен быть процент разных рас.

Роман: Пресловутые вопросы расовой дискриминации?

Светлана: Если им делают какое-то замечание или ещё что-то, они могут запросто подать в суд, кричать «дискриминация», а это самая большая угроза для работодателя, и этого никто не сделает. И часто в таких семьях дети плохо учатся в школах, но их не могут исключить из школы, не могут уволить с работы. Вот несколько человек сидит, те вкалывают, а он практически ничего не делает, а его обязаны держать из страха, что не дай Бог скажут, что дискриминация.   

Роман: Ничего себе. 

Светлана: Они взращивают такое потребительское отношение ко всему, им буквально внушается, что вот вы пострадали, вы уже натерпелись в своей жизни, поэтому вам все должны. На самом деле, идёт разделение. Среди них есть конечно много достойных хороших людей, профессионалов, но есть и процент людей, которые пользуются той возможностью быть паразитами такими социальными. И по факту поколениями, потому что этот шаблон переходит из поколения в поколение, и они в прямом смысле слова деградируют как личности. Они себя не ведут по-человечески, то, что они делают, сложно назвать человеческим поведением. Ничем не мотивированная агрессия, разрушения вокруг себя какой-то инфраструктуры города, плюс удовлетворение своих человеческих потребностей где придётся.

Роман: Даже так?

Светлана: Сложно, там нет совершенно никаких ограничений внутренних у людей, и естественно возникает определенная репутация у других людей, у представителей других рас, у других национальностей возникает уже такое предвзятое отношение. Но это не предвзятое, оно имеет основания. Но уже люди отчуждены, они уже разделены. 

Роман: Выходит, одним искусственно создали условия, при которых те начали вести себя неправильно по отношению к другим? Вроде ерунда, а в итоге очередно раскол.

Светлана: А это делается искусственно. И как результат  - одни ненавидят других.  

Максим: У меня есть друг, который рассказывал об их сумашедших налогах.  Существуют налоги на бездетность и даже налог, если ты не женат. И это довольно-таки большие суммы.  

Роман: Как это? Не понял. Такое есть? В самом деле?  (удивленно)

Максим: И это подталкивает человека создать семью. 

Светлана: Это от штата зависит, но такие моменты присутствуют, да. 

Роман: То есть, если я несемейный, я должен платить государству деньги? 

Светлана: Да. 

Роман: Неплохо "государство устроилось". 

Светлана: Если ты работаешь, то ты платишь деньги, большие суммы налогов, за счёт которых будут жить те, кто не хочет работать. Не не может, а не хочет. 

Роман: раз такое дело, предлагаю поговорить о государстве. Вот оно придумало много интересных законов, налогов, введений. За что ещё американцы платят государству? Что-нибудь такое неадекватное, что может нас и позабавить и рассмешить, и ужаснуть одновременно. Есть такие примеры? 

Светлана: Ну, например, сейчас ввели в обязательную оплату медицинское страхование. Такого никогда не было. Она не была обязательной. 

Роман: А сейчас, это когда? 

Светлана: В последние годы, при последнем президенте. Медицинская страховка стала обязательной. 

Роман: Каждый человек должен платить?

Светлана: Не важно, пользуется он или не пользуется медицинскими услугами, доверяет он докторам или лечится травками, какими-то другими методами, он обязан платить медицинскую страховку. И она очень высока. 

Роман: Это в год? 

Светлана: В месяц!

Максим: А если человек не может её платить? Вот не работает он. Что с ним, его не вылечат? 

Светлана: Там есть так называемые муниципальные больницы, где он будет получать всё равно медицинское обслуживание, но это ещё одна причина. Почему они платят медицинскую страховку. Чтобы те, кто не платят, могли лечиться. 

Роман: Весело. За что ещё американцы платят?   

Светлана: Там очень большие транспортные страховки. Владельцы автомобилей часто платят такие страховки, которые превышают стоимость самого автомобиля. 

Роман: Но это ж необязательно? 

Светлана: Обязательно. Это обязательное страхование. 

Роман: То есть я, имея автомобиль, обязательно должен заплатить огромную сумму страховки?

Светлана: Да, иначе тебя просто лишат прав. 

Роман: У нас тоже есть обязательная страховка, но пока копеечная.

Максим: А ещё у них очень дорогой общественный транспорт.  

Светлана: Смотря для кого. 

Роман: В Москве тоже уже не дёшево, по отношению к Киеву. 

Максим: Мне рассказывал друг, что на общественном транспорте, если он есть, ездить гораздо дороже, чем на своём автомобиле. 

Роман: А ещё? Что-то, может, ещё такое? 

Максим: Я расскажу пример. Вот у них улица для пешеходов и на ней движение в одну сторону и в другую. И если ты будешь идти навстречу потоку, то тебя полицейский может оштрафовать. 

Роман: Штрафуют много? Заметила что-то, слышала? 

Светлана: Я не сталкивалась. Хотя, есть ограничения на общественном пляже, можно плавать только с десяти до шести вечера, когда там присутствуют спасатели и секьюрити. 

Роман: А с полседьмого?  

Светлана: Все должны выйти из воды. 

Роман: Неужели Атлантический океан сделали большим общественным бассейном со строгим распорядком пользования?

Светлана: Они присматривают за людьми, кто-то же может утонуть.  

Роман: Если я залезу в воду в полседьмого, меня могут оштрафовать? 

Светлана: Могут оштрафовать. Если подойдёт секьюрити и скажет вылазить, а ты не вылезешь, тогда тебя оштрафуют за нарушение распоряжения. Там была одна смешная история. У них распределены зоны ответственности на пляже между разными спасателями, и один спасатель увидел, как на участке его коллеги тонет человек. Ну естественно он бросился ему на помощь и вытащил этого утопающего из воды. Спас ему жизнь. На него подали в суд за то, что он, пока спасал утопающего, на соседнем участке, где тот, кто должен был помогать, просто не увидел тонущего человека, оставил без присмотра свой участок. Он оставил свой пост на своём участке, и в это время там  кто-то мог утонуть… 

Роман: Да это же настоящий маразм! 

Светлана: Ну вот, судебная система по-американски. Там есть очень много таких моментов.   

Роман: Ну ладно, с системы наверно долго можно смеяться, меня интересует, есть ли у них всё-таки возможность настоящего духовного развития, потому что, судя по тому, что ты говоришь, у меня складывается ощущение, будто она буквально придушена вот этим гнётом выживания, гнётом кредитной политики, давлением законных норм. Может ли человек в подобных условиях расслабиться,  когда кругом штрафы и в каждом штате свои, и нередно маразматические, требования к поведению?

Светлана: А законы в разных штатах разные, не все их знают. Они боятся сделать что-либо не так, что может привести к каким-то неизвестным последствиям, и это очень чувствуется. Это страх и тревожное напряжение, они улавливается. И на многочисленных встречах я земетила такую парадоксальную особенность, вроде внешне они свободны, они улыбаются, - у них очень приятные масочки, - но там очень много проблем и проблемы завязаны на хронический стресс.

Роман: Ну ещё бы.

Светлана: Эти люди внутренне пребывают в самых разных зависимостях и страхи эти нерациональны, они нелогичны.

Роман: Человек чётко не может сказать, чего он боится?

Светлана: Ага, но боится он на самом деле любой неизвестности. Если он перестанет делать то, что предписано, то он потеряет какие-то гарантии.

Роман: Какая же это свобода?

Светлана: Совершенно верно, так вся система построена, люди фактически зациклены на вопросах выживания и адаптации. Потом система кредитования, потому что в кредитах все. Всё построено на необходимости постоянно, как говорится, быть на плаву и держать определённый уровень материального благополучия, на материальных вопросах, всё остальное уходит на второй план. Но страхи эти не оправданны, такой серьёзной опасности человек там не может подвергнуться. Даже если он потеряет работу, этот социум организован так, что он её запросто найдёт. 

Роман: Какая-то повсеместная дьяволизация, или я ошибаюсь?

Светлана: Да ещё и игра на чём? Просто на тщеславии, чтобы ты на страхе оценки и осуждения, чтобы ты мог подтвердить, что у тебя всё хорошо. 

Максим: А у них есть духовные знания?

Светлана: Какие знания, о чём? (смеётся) Потребности в этом даже нет. Она у них не формируется. Если отойти от официальных религиозных структур, то вторая половина ищущих как раз занимается тем, что изучает магиею. Семинары различные, например, те же самые тренинги по успеху, по материальному успеху. Они позиционируют себя как личностный рост, рост и развитие, в том числе и духовный рост, что человек достигает своей наивысшей самореализации, он раскрывает свой потенциал, он может помогать потом другим, если он достигнет определённого уровня материального успеха. Здесь автоматически и статус оценивается, но материальный аспект это не совсем занятие бизнесом в чистом виде, здесь ещё есть 19.01 ? технологии, общий вектор которых задан тем же фильмом «Секрет», не то что они были заданы, а «Секрет»  - это продукт деятельности вот этой идеологии. То есть ты не просто зарабатываешь деньги, как обычно это делается, где-то честно, где-то нечестно, по всякому, но, не выходя за рамки обычного способа зарабатывания. А это идёт материализация мыслей. Визуализация того, чего ты хочешь добиться.  

Роман: Вашаем картинку, где двухэтажный дом на берегу моря, машина, женщина с длинными ногами и "начинаем представлять, что это уже наше".

Светлана: Да, да, да. И это всё настолько уже въелось в систему, визуализацию они используют не только на тренингах успеха, но и в психотерапии точно также применяется, причём визуализация в изменённом состоянии сознания, транс.

Роман: Даже так… 

Светлана: Да, не просто ты себе воображаешь, в мыслях мечтаешь, как ты там где-то на каком-то пляже.

Роман: Конкретная магия - аллат в антиаллат!

Максим: Часть знаний есть, только повёрнутые в другую сторону. 

Роман: Секундочку, какие знания? Это же типичная ариманщина, если брать Исконные Знания,
третья книга.

Светлана: Чётко совершенно об этом. Все тренинги успеха на этом построены. А зачем вот эти карты успеха рисуются, применяются эти технологии, да ещё и в изменённом состоянии сознания, чтоб вы понимали, медитация для для чего дается - визуализировать своё счастье, а счастье, это значит та картинка благополучия среднестатистического потребителя. Он визуализирует, как у него достаточно денег для приобретения тех или иных вещей, он занимает определённый статус или хочет его занимать, его все уважают и ценят, все им восхищаются, он отдыхает где-то там, где он хочет отдыхать и так далее. 

Роман: Я хочу немножко прояснить для тех, кто не в курсе, как это работает. Сила творения (аллат), идущая от души, переводится с помощью элементарного желания, мечтания, приложения внимания в создание материальной иллюзии. Другими словами, силой Бога люди творят материю, вкладывают её в укрепление Животного Разума, ну или Дьявола, чтобы было понятнее.

Светлана: Мало того, не просто внимание, а концентрированное внимание. Более того, человек вызывает в себе определённый всплеск эмоций, а когда идёт эмоция, то происходит ещё усиление этой концентрации, ещё больше энергии туда вкладывается, то есть это действительно материализация. Ведь эмоция – это энергия в прямом смысле. 

Максим: Это частично отвечает на вопрос почему они успешные.  

Роман: В материальном плане.

Максим: Да, потому что такие вещи работают, в материальном мире. 

Роман: А как они вообще себя чувствуют в плане психики, духовности, эмоциональной сферы человека? Ты говорила, что прочувствовала эту тревогу, страх, пустоту у многих. 

Светлана: Поскольку нет действительно глубокого понимания, кто я и зачем я живу, и тем более люди не наполняются и не делается ничего конкретного для реализации этого процесса, человек понимает и чувствует эту пустоту, но многие американцы, с которыми я столкнулась как специалист, употребляют психотропные препараты, которые им прописываются очень быстро психотерапевтами, психиатрами и они находятся в состоянии такой медикаментозной отстранённости. 

Роман: Это распространённое явление? 

Светлана: Это очень распространённое явление! Причём это прописывается, как говорится, когда надо и не надо. Это не то что клиническая затяжная депрессия или серьёзный невроз...

Роман: У нас бы сказали, пойди выспись или отдохни?

Светлана: Отдохни, по парку прогуляйся или возьми на недельку отпуск. А там сразу рецепт. 

Максим: А сколько они живут? Какая средняя продолжительность жизни? 

Светлана: Выше чем у нас, но у них и гораздо выше процент слабоумия старческого, болезнь Альцгеймера, Пика и так далее. Потому что люди живут в стрессе.  

Роман: Чем это может оборачиваться для большинства, есть ли какие-то патологии в дальнейшем, если человека раз присадили, два присадили, дальше что? Может ли это иметь зависимость?  

Светлана: Медикаментозная зависимость от приёма этих препаратов. То есть, если я не буду принимать этот препарат, антидепрессант или транквилизатор, то мне будет плохо.Еще хуже, чем было до этого.

Роман: Вот как?!

Светлана: И человек начинает пожизненно работать на фармацевтическую промышленность.

Роман: Да, невесело как-то.

Светлана: Вот вам еще один элемент, как говорится, «не свободы». Кроме материальной фиксации на огромном количестве искусственно созданных материальных проблем: своих, будущего детей – и ты расслабиться не можешь ни на секунду.

Роман: Одно с другого вытекает, получается.

Светлана: Тут еще медикаментозная зависимость присовокупляется сюда.

Роман: И к чему это всё приводит? Я имею в виду, способен ли человек в таких состояниях все-таки прочувствовать душу?

Светлана: Снижается чувствительность, и он мало что вообще способен почувствовать, потому что он ходит со стеклянными глазами в отстраненном состоянии.

Роман: А! То есть это прикручивает краник вообще всему?

Светлана: Человек начинает жизнь воспринимать отстраненно.

Роман: Ну, у них там снимают стресс медикаментозно, у нас снимают с помощью алкоголя, но одна и та же фигня получается.

Светлана: Та же самая, да. Мало того, это же надо обращаться к врачу за консультацией, это надо проходить психотерапию – и опять вот человек попадает в такой вот круговорот. А это ж надо понимать, что это все небезопасно для организма. У человека начинают страдать внутренние органы - и по итогу, он становится пациентом уже совсем других врачей. От этого он становится еще менее счастливым. Уменьшаются его шансы когда-либо вообще стать счастливым. Потому что любой психотерапевт знает, что если длительно принимавший психотропные средства пациент приходит, а ты ему помогаешь другими методами помогать из этого выйти: т.е. чтобы человек начал работать над собой, действительно заниматься расслаблением, изучать специальные инструменты, которые нужны, делать те же медитации, учиться управлять своим сознанием. Ну, в общем, работать над собой. То, что надо было делать с самого начала. И не допускать даже таких вот внутренних переживаний. Духовные практики делать. И это все для человека не то, что закрыто, оно не приводит к результату. Т.е. ему гораздо сложнее при помощи таких вот мер выйти из этого состояния, чем человеку, который никогда не принимал таких препаратов. Вот, например, у меня появился пациент, который не принимал препараты. Даже пусть панические атаки. Ты начинаешь с ним работать – и он довольно таки быстро выходит сначала на уровень нормы, т.е. успокаивается, а потом начинает развиваться. А тут человеку очень тяжело сбалансироваться. И он естественно пытается, но не может. Ему надо работать, у него куча проблем. Он опять хватается за таблетки, потому что так проще.

Роман: Да, проще пойти выпить таблетку, чем остановить работы боковой Сущности, тем более, если ты не знаешь о их существовании.

Максим: Получается, это искусственно созданная ситуация.

Роман: У меня еще вопрос такой. Сейчас вот речь идет об относительно благополучном социальном слое населения. А неблагополучный – он же не обращается к психотерапевту?

Светлана: Но у них есть алкоголь и наркотики, а их можно приобрести спокойно, где угодно. Давайте представим, например, что я эмигрантка. Приехала в Америку и решила жить без кредитов. Ну, я вот решила, что не буду я брать кредиты и буду жить на средства. Не буду я гнаться за каким-то там уровнем, статусом и т.д. У меня получится это сделать? Нет, не получится никаким образом, потому что мне надо все равно где-то жить, мне надо изучать язык, мне надо подтверждать свой профессиональный уровень. Ведь в Америке не работают никакие дипломы, кроме американских: не европейские, не наши.

Роман: И какой бы там медалист туда ни приехал: «До свидания! Ты не нашей грядки овощ»?

Светлана: Да. Потому что это бизнес. И чтобы принадлежать к какому-то цеху, ты должен иметь подтверждение их корочкой. А чтобы подтверждение иметь, это надо практически получить заново образование. Это занимает опять по 7 лет у людей, вот эти все переучивания. Т.е. у меня не получится быть без кредитов, потому что мне надо приобретать образование, мне надо изучать язык. Я буду работать все равно, чтобы жить. Снять квартиру там очень дорого. Гораздо дороже, чем платить проценты за кредит по жилью.

Роман: Т.е. тебя просто обязывают влезть в кредитную кабалу?

Светлана: Да. И плюс мне надо ездить, потому что там нет общественного транспорта в подавляющем большинстве штатов.

Роман: И ты обязана взять машину?

Светлана: У меня нет вариантов, да.

Роман: Тебе проще взять в кредит дом и взять в кредит машину, верно? Но ты уже в долгу.

Светлана: Да.

Максим: Но главное, ты живешь в "свободной" стране!

Светлана: И плюс я должна платить за образование, а это тоже кредит.

Роман: Но зато ты живешь в "свободной" стране. Ура! (смеются)

Светлана: Но когда закончу колледж и пойду работать по диплому, то у меня будет возможность зарабатывать столько денег, что я отдам наконец-то эти кредиты. Понимаете? Люди живут не для цели какой-то, а для того, чтобы отдать наконец-то эти кредиты.

Роман: Однако, с неожиданной стороны мы начали рассматривать американскую мечту. Там я слышал еще какие-то нюансы интересные по детям есть?

Светлана: Да. Это для меня, конечно, было удивительно. При всем при том, что в Америке потребительское общество, я думала, что там высокая социалка, и что там можно жить. А оказывается, с ребенком кредит тебе будут оплачивать только 1,5 месяца, вот если родился ребенок.

Роман: Первые полтора месяца?

Светлана: Да. Все. Дальше тебе этого ребеночка нужно отдавать в детский садик и идти работать. Или нанимать беби ситера, который будет с твоим ребенком сидеть, а ты будешь работать.

Роман: Т.е. в то время, когда в первуе годы жизни очень ценна связь матери и ребенка? Сколько там?

Светлана: Первые три года.

Роман: И она просто жизненно необходима!

Светлана: Первые 1,5 необходима, а первые 3 – ценна.

Роман: Ага, вот так. И через полтора месяца ребенка отрывают от матери, вообще замечательно.

Светлана: Там, кстати, еще мало кто кормит грудью. Искусственное вскармливание. И это сказывается на иммунитете, здоровье и соответствующая психика. Если ребеночек в таком возрасте в период симбиоза, когда необходимо, чтобы был контакт матери и ребеночка, его нет. Т.е. с близким человеком, любящий который, его нет. Ребенок оказывается по сути в детском доме. Т.е. в детском саду, где таких, как он, много.

Роман: Это во всей Америке так?

Светлана: Да. Это закон. Не платят кредит больше, чем полтора месяца. Никаких социальных дотаций, ничего нет.

Роман: И мать просто обязана дальше идти работать?

Светлана: Если муж не может обеспечить выживание семьи, а это мало какая семья может.

Роман: И это несмотря на то, что ты в основном общалась в кругу достаточно успешных людей?

Светлана: Конечно, они ведь платят кредиты. И вот чем чревата такая система? По существу, создается искусственное поколение подчиняемых и зависимых людей из детей, которые выросли вот таким вот образом. Они уже изначально подчиняемы и зависимы, потому что их индивидуальность, она не развивалась так, как должна была развиваться.

Максим: И это закон, принятый на государственном уровне?

Светлана: Да.

Роман: А давно?

Светлана: Не знаю, но это было для меня вообще шоком. Полтора года ребеночек должен быть с мамой, окруженный любовью, а тут такое.

Максим: А как они реагируют?

Светлана: Нормально. Они говорят: «Ничего себе! А мы и не думали, что такие последствия». А последствия такие, как у детдомовских детей. Это человек, который будет привязываться к авторитету, слушать его мнение, бояться оценки и осуждения со стороны. Пожизненно ему эти шаблоны будет трудно из себя выковырять и освободиться. Очень тяжело, потому что это происходило в таком возрасте, когда отсутствовало критическое мышление.

Роман: По сути как бы раб, да?

Светлана: Искусственно создается поколение рабов. Совершенно верно.

Максим: Школьная программа у них обязательная?

Светлана: Это вообще длинная история. Если какое-то определенное количество часов ребенок не посещает школу, а школу они должны с 4 лет посещать обязательно, то родителей могут посадить.

Роман: С 4 лет?

Светлана: Да.

Максим: До скольки?

Светлана: Ну, 12 классов. Ну, или же можно индивидуальное образование получать. Но школа обязательна. Если ребенок там сколько-то часов прогуливает, то родители будут наказываться: штрафы, в тюрьму попадают, детей отбирают. Вот такая вот история.

Роман: Ну, а школьное образование бесплатное, да?

Светлана: (смеется) Есть публичные бесплатные школы, но не дай Бог туда попасть.

Роман: Почему?

Светлана: Потому что это сложно назвать образованием, в принципе. Такая школа больше похожа на колонию для несовершеннолетних преступников. Т.е. публичная школа по-американски, это полицейский на входе и несколько полицейских машин на выходе.

Роман: Но это, наверное, не везде так.

Светлана: Ну, это не везде так, да, это про Нью-Йоркские публичные школы мне такое рассказывали.

Роман: (смеется) Что-то мы как-то резко перешли со «все хорошо, хорошо, хорошо» до «Господи, помилуй!».

Максим: А в каком месте было «хорошо»?

Роман: Ну люди-то хорошие, определенно.

Светлана: На самом деле, хорошая школа это большая редкость. Если люди находят хорошую школу, чтобы вы понимали, они прямо селятся возле этой школы. Т.е. они выбирают место жительства под школу, чтобы ребенок мог посещать хорошую школу. Потому что образование часто невысокое, на уровне 5-6 класса нашей средней школы.

Роман: Не говоря уже о советском образовании?

Светлана: Совершенно верно.

Максим: Подожди, если 5-6 класс нашей школы, то какой уровень они получают в высшем учебном заведении?

Роман: Ну, колледжи еще есть.

Светлана: Чтобы поступить в колледж, школьных знаний не хватает, по этому ребенку приходится брать дополнительные занятия и так далее, чтобы ребенок мог учиться в колледже.

Максим: Т.е. правильно ли я понимаю, что если ребенок хочет дальше поступать в институт, получать дальше образование, то ему надо обязательно заканчивать колледж, потому что тех знаний школьных ему будет недостаточно?

Светлана: Ну, колледж это ж у них и считается, в принципе, высшим образованием. Ну, там есть университеты и есть колледжи. Колледжи это что-то промежуточное между школой и университетом, что-то типа нашего техникума.

Максим: Они туда поступают?

Светлана: Да. И там другой уровень. Со школьным уровнем там тяжело.

Роман: Слушай, вот такой вопрос. Общеизвестно, что Америка была одной до 11 сентября 2001 года, а после этой даты стала абсолютно другой. Вот ты заметила ужесточение влияния системы на личность после этой даты? Разумные-то люди понимают, что террористические атаки на башни близнецы скорее всего специально подготовленные акции. Насколько система прикрутила болты у населения после этого?

Светлана: Ну, скажем так, любые проверки, ограничения, контроль всего, личных данных, приватной жизни, проверки в тех же аэропортах – все это оправдывается борьбой с терроризмом, чтобы террористы не просочились. И люди с этим соглашаются, потому что они были настолько перепуганы происшедшим. Хотя на данный момент большинство американцев уже поддерживают точку зрения, что все это было искусственно создано, потому что там очень много несостыковок.

Роман: Контроль ужесточился, условия ужесточились, опять-таки, я имею в виду, условия для взращивания духовной составляющей человека.

Светлана: Кстати, вот насчет духовности тоже, вот куда переключают внимание? Это же страна шоу. Т.е. там люди настроены развлекаться. Если там возникает вопрос, куда пойти, на какое мероприятие: познавательное или развлекательное – часто делается выбор в сторону развлечения. Люди таким образом тоже снимают напряжение, получая взрыв каких-то положительных эмоций, эйфории – и для них это важно.

Роман: Уход от стресса в сторону положительных эмоций?

Светлана: Да. Многие, кстати, из-за необходимости постоянно работать ради детей, ради собственных достижений, впрягаются в эту колею, они не могут даже полноценно переключиться на отдых. Т.е. вообще речь идет об отсутствии элементарной радости жизни.

Роман: Слушай, ну, вот радость жизни. Я хотел как раз задать вопрос. Если посмотреть на среднестатистического американца, он ведь доволен? Почему? Несмотря на то, что мы рассмотрели, что идет такой откровенный, но завуалированный гнёт.

Светлана: А потому что тут же параллельно с этим их страна позиционируется, как самая лучшая, а ты вот гражданин этой самой лучшей страны.

Роман: Хочешь сказать, через гордыньку их так подкармливают, чтобы совсем не приуныли?

Светлана: Да, они ревностные патриоты. Они гордятся тем, что живут в такой стране.

Роман: Нет, ну честно, я общался со многими и не разглядел в них разочарованности или подавленности, да и патриотами их не назвал бы . Почему они веселые, а наши славянские люди в большинстве такие угрюмые?.. Может, они живут надеждой светлое будущее? А наши, после всех этих политических перепетий вообще перестали во что бы то верить? Просто я пытаюсь понять. Ну, ты ж видела, что они идут и улыбаются.

Светлана: Они улыбаются, но там очень много проблем внутренних. И вот это меня, кстати, удивило. Я даже вопрос задала: «Ребята, у вас же на уровне выживания никто в стране не находится. В любом случае, если вы потеряете все, вы выживете в этой стране. Т.е. у вас нет оснований для такого напряжения, такого страха. А в местах, где действительно этого всего нет, где люди не могут выжить, где будут голодать, если потеряют работу, и дети будут голодать, - и там нет этого напряжения, этого страха».

Роман: Ты говоришь, что у них реально страх и напряжение внутреннее, скрытое. Правильно я понимаю?

Светлана: Да.

Роман: Но глядя на американское общество, этого как-то не замечаешь. Не скажешь с виду, что они такие зашуганные...

Светлана: И страх у американцев вырабатывается на пустом месте. Он ничем не обоснован, кроме собственных фантазий. Но эти фантазии так активно поддерживаются и так нагнетаются! В зависимости от того, как оценят, как осудят, как посмотрят, будешь ты принадлежать этому сообществу или не будешь. И это все подсознательно происходит.

Роман: Слушай, я, наверное, понимаю, почему они счастливые. Может, это модель внешнего поведения? Потому что если я не буду выглядеть счастливо, то я не смогу быть в обществе «своим»?

Светлана: Можно ли быть счастливым в американском обществе? Можно, как и в любом другом, потому что я знаю людей, которые просто не идут на поводу у этих искусственно нагнетаемых страхов, ограничений и давления вот этого. Они относятся ко всему так: «Да, у меня есть кредит. Ну и что?». Вот они внутренне к этому относятся спокойно. Они не возьмут лишних кредитов, потому что знают, что это не то, с чем стоит заигрываться. Они могут себя ограничить, так как у них есть чувство меры. Т.е. они вот это потребительство ограничивают. Кстати, потребительство оно продиктовано не столько радостью от нового приобретения, сколько тем, что ты  вот покажешься с новым приобретением перед своими соседями и другими людьми.

Максим: А если у человека много кредитов, его выпустят из страны при желании попутешествовать?

Светлана: Выпустят, конечно. Но если он решил не выплачивать кредиты и уехать из страны, то не выпустят.

Роман: Такой еще актуальный вопрос : как они относятся к Йеллоустоуну? Почему спрашиваю? Тема нашумевная, присутствует угроза, что он и правда может взорваться. У меня знакомый в Сан-Франциско живет и прекрасно знает, что есть такая опасность, что Йеллоустоун рано или поздно рванет. Он хорошенько изучал этот вопрос, и даже знает, где находятся воронки от предыдущих цикличных глобальных извержений. Но, почему-то, как он говорит, в Сан-Франциско его окружение живёт одним днем и не парится. Ты спрашивала у проживающих в Америке, как они к относятся к такой опасности?

Светлана: Я не спрашивала, потому что у меня был жесткий запрет. Нельзя вообще там эту тему затрагивать, потому что можно быть депортированной за нагнетание паники среди населения.

Роман: Ничего себе ситуация!?

Светлана: Да.

Роман: (все смеются) Секундочку! Вот это такая у них свобода, да? По-американски? Свободное общество, в котором говорить можно далеко не обо всем?

Светлана: Да, нагнетать панику нельзя. Если ты начнешь там распространять активно информацию, раздавать людям листовки, «обратите внимание! Йеллоустоун! Вот такие-то факты!», могут посадить в тюрьму.

Роман: А то, что сейсмическая обстановка накаляется, как с этим быть?

Светлана: Это не соответствует официальной информации, преподносимой общественности. По официальной информации там все хорошо. Если не верите, можем вас свозить и показать. В интернете можно писать, ради Бога, но если начать активно распространять информацию, то загремишь в тюрьму, т.к. ты нагнетаешь панику.

Роман: Это как в Советском Союзе не было секса?

Светлана: Да. Хотите, поедем вместе на экскурсию - и вы сами увидите, что там все хорошо.

Максим: А как понять, что там нехорошо?

Светлана: Да, они же, во-первых, не знают, что значит «плохо». Т.е. если не извергается вулкан, значит всё хорошо. (Смеется) Вот. И как к этому относятся американцы? Или правительство нас спасет – это один вариант. Когда будет опасность, они что-нибудь придумают. А если правительство не сможет спасти, то так тому и быть. Чему быть, того не миновать.

Роман: А кинематографическое геройство на ккаком месте находится?

Светлана: Да они просто не рассматривают, что Йеллоустоун – это что-то серьезное. Поэтому если они даже что-то настораживающее слышат, то относятся к этому, что как будет, так и будет, - ну, что ж теперь сделаешь? Или же верят чиновникам, которые тут же могут сказать, что все хорошо, все  нормально, вы не владеете информацией.  

Максим: Чтобы понимать, откуда это все идет: я слышал, что у них нарушено иррациональное мышление. У них уже все заложено, что они должны сделать. Они не думают. У них нет такого, чтобы думать. У них на все инструкция.

Светлана: Это с детского возраста вводятся алгоритмы.

Роман: С точки зрения психолога ты можешь это объяснить?

Светлана: Ну, смотрите, есть формальное мышление, а есть мышление креативное. Есть такое понятие, как интеллект. Это ядро. Это не информация, которую ты там прочитал или узнал, а это способность с этой информацией что-то делать. Это мышление. Т.е. ты пытаешься ее с чем-то сопоставлять, анализировать, какие-то выводы делать. Мышление по системе образования вводится в основу разных профессий. Оно по алгоритму. Есть вот определенная цепочка: при такой-то ситуации нужно такое-то действие. Ну, даже если взять мою медицинскую специальность. Вот есть на каждую болячку, на разные там показатели есть алгоритм, что делать. Шаг влево, шаг вправо – это уже тяжело человеку, американцу тяжело.

Роман: Т.е. он по сути, как бы, не креативщик.

Светлана: Нет. И вот эта вот система тестирования уровня знаний, которая от них пошла, из Америки. И у нас это уже везде тоже есть. Так вот они, американцы, уже сами от этой системы тестирования отказываются. Они поняли, что при этом добились того, что из-за тестового характера проверки знаний у них всего 5% населения способны к творческому мышлению, т.е. к нахождению каких-то нестандартных ответов, решений. Чтобы вы понимали, у нас этот показатель 80%, а в Китае – 86% людей, способных к нахождению нестандартных решений, выходя за рамки алгоритма. А в Америке 5%.

Максим: Поэтому они и не боятся.

Роман: Это говорит о том, что…

Светлана: Программа, роботы. Это говорит о том, что у них сознание очень сужено. Это просто заложено уже в школе эти тесты. А что такое тесты? Это ограниченное мышление. Ты не можешь дать творческий развернутый ответ на какой-то вопрос, выбирая лишь из тех ответов, которые тебе предлагают.

Роман: Ну, рамки определенные.

Светлана: Совершенно верно. И правильный будет тот ответ, который решили, что будет правильный. Раскрывать его никто не просит. Требуется, чтобы человек просто запомнил, что это вот так вот – и все.

Роман: Творчество не приветствуется вообще, что ли?

Максим: У них просто нет условий для его развития.

Роман: Судя по всему, оно вообще в обществе все какое-то нетворческое. Похоже на пастбище.

Светлана: Совершенно верно.

Максим: А что ты можешь сказать об их кухне?

Светлана: О, кухонь там очень много. Сколько народностей, столько и кухонь. А вот такого понятия, как «американская кухня», не существует. Жратвы у них действительно валом, какой хочешь, другой вопрос в ее качестве. Это уже другой вопрос.

Максим: Я почему задал вопрос. У меня знакомый, вот он рассказывал про Англию, в которой жил. У них кухни своей нету. Она настолько бедна, что там один суп едят.

Роман: А овсянка?

Максим: Овсянки тоже нету. Это натуральный продукт. У них 200-300 грамм какой-нибудь крупы стоит от 5 до 7 фунтов. Очень дорого, поэтому никто не покупает. И тот шаблон, что там с утра до вечера едят овсянку, это не так. Но они вышли из положения. У них большое количество людей из Индии, поэтому там очень распространена индийская кухня. Большое количество ресторанов.

Роман: Еще вот такой вопрос, немного не в тему. А что они вообще сделали с индейцами, с коренным населением? Потому что тут в рамках проекта немного копнули. И оказывается, что у тех все-таки были когда-то давно Знания Исконные. И что-то осталось в орнаменте. Вряд ли они понимают, что эти знаки в себе несут, но знания-то были. Я недавно копнул эту тему в интернете, пролистал несколько сайтов, посвященных американским индейцам. Я даже отметил про себя такое понятие, как резервация и колония. Почему в свободной Америке коренные жители живут в колонии?

Светлана: Да, еще их там активно спаивают. Известно, что индейцы живут в резервациях, если они хотят жить по своим традициям, своему укладу культурному. Для резерваций специально выделен определенный процент земель. Если индейцы покидают резервацию, тогда они должны интегрироваться в американский социум - и жить по тем правилам и традициям, которые приняты в обществе.

Роман: А что там в резервации? Это просто огороженная территория? Отличается ли она экономически? Это леса и поля или города?

Светлана: Это поселения, наверное, все-таки. С домами и прочим.

Роман: А вот я слышал, что там продукты дороже. Это правда?

Светлана: Не знаю. Но известно, что у индейцев отсутствует какой-то фермент, который расщепляет алкоголь, поэтому они быстро и сильно спиваются. У них сразу же образуется очень сильная зависимость – и другие этим пользуются, естественно.

Роман: Слушай, ну, вот, судя по этой беседе, сложилось такое впечатление, что в американском обществе живут самые обычные, нормальные, хорошие люди и выглядят внешне достаточно счастливыми. Но внутренне у них, судя по всему, достаточно жесткие напряги. И условия их общественного уклада, которые сегодня прояснились, лично для меня - это шок. Почему? Потому что они позволили этому быть. Мне кажется, их сильно обманули.

Светлана: Да, люди просто соглашаются с этим. Еще один момент в американском обществе: у людей сужено сознание на местечковых проблемах. Ну, понятно, что вот эта вот колея, вот эти вот материальные вопросы или там только семейные. Т.е. они живут, допустим, вот проблемами своего города, своего штата. Шире этого они не смотрят, у них не принято мыслить широко. Они не интересуются даже новостями. Еще ведь известно, что они не пользуются паспортами. Им достаточно внутри страны наличия водительского удостоверения. Паспорт им нужен только для того, чтобы выехать за пределы страны.

Максим: А они обычно сидят на месте или все же путешествуют?

Светлана: Они путешествуют, они ездят.

Роман: Внутри страны? Мой друг рассказывал, например, что много путешествует, но внутри страны.

Светлана: Многие даже боятся выезжать за пределы, потому что им нагнетается, что вы здесь защищены, а за пределами страны вы уже будете сами с этим миром справляться.

Роман: Ну, если подводить итог, условий для взращивания своей духовной сущности у них ведь практически нет, или я ошибаюсь? Почему я неутешительные делаю выводы, потому что внимание просто приковано к материальной проблематике, навязанной государством искусственно. Как-то так получается не совсем весело.

Светлана: Хотела, кстати, еще рассказать об ортодоксальных иудеях. Они в жаркое время ходят в шапках, пальто стеганном, гетрах. И это все шерстяное.

Роман: Обязанность носить одинаковую одежду в любое время года?

Светлана: Да, ортодоксальный еврей должен одеваться определенным образом и летом, и зимой.

Роман: Зачем?

Светлана: Такая религия. У них там очень много правил, которых иудеи обязаны придерживаться. Что нужно делать, в какой день, а в какой делать ничего нельзя (в субботу). И это все настолько жестко, что…

Роман: А у меня вот другой вопрос возник. Ты не первый раз говоришь, что страх одиночества и т.д. Это что такое? Это как-то так устроено в обществе, что человек, попадая в Америку, сразу остается наедине с самим собой? Я просто неоднократно слышал о том, что они не общаются с соседями, у них не принято ходить в гости. И вот такая раздробленность общепринята? Почему? Т.е. это еще один искусственно вставленный чип, получается? Ты попадаешь в Америку, словно в четыре стены. И если ты хочешь общаться с человекоподобными, то разве что в определенное время, на барбекю и все.

Светлана: Да, да, да, там есть такое. Очень сильная защита своего пространства, изоляция всей семьи, все мое, это мой дом, это мое что-то другое и т.д.

Роман: Несмотря на то, что Америка - успешная и единая нация, она внутри получается сильно раздроблена?

Светлана: Раздроблена, да. И если даже хотят встретиться пообщаться, то это чаще всего процесс очень формализованный. Они часто снимают для этого отдельный коттедж, чтобы там встретиться, но не у себя дома.

Роман: Нет никаких непрошенных посиделок?

Светлана: Да, у них такого общения нет.

Максим: В чем заключается счастье?

Роман: Нет, ну, деньги, благополучие, статус, доказывание своего превосходства перед всеми соседями, коллегами и т.д.

Светлана: Потеряв связь с внутренним истинным источником, они начинают искать этот путь во внешнем. Идут в какую-то церковь, в которой у человека появляется какое-то общение, поддержка.

Максим: Внешние опоры, которых никогда не достаточно и которые не способны заменить внутреннее чувство?

Светлана: И банально страшно. Т.е. вот эти все ритуалы, которых человек придерживается, это, по сути, идет все от страха.

Роман: Хорошо. Будем уже заканчивать. Скажи, пожалуйста, как ты можешь охарактеризовать свои впечатления от поездок в Америку, как человек, который идет по Духовному пути? Какие выводы для себя сделала? Особенно относительно системы. Потому что мое впечатление такое, там все достаточно жестко.

Светлана: Не в этом проблема, что он создан. Проблема в том, что люди это воспринимают, как норму. Они это приняли и они это защищают. Когда начинаешь им об этом говорить, что: «Подождите, ребята. Ну, это же не свобода. По сути, это самое настоящее рабство». Например, если человеку нужно отпроситься с работы на мероприятие, которое может поспособствовать его духовному развитию, человеку не приходит в голову, что можно отпроситься с работы или попросить кого-то себя подменить. Это просто в голову не приходит.

Максим: А ты можешь поделиться чем-то, что ты заметила хорошего? Чтобы закончить на позитивной волне.

Светлана: Погода хорошая (все смеются). А вообще, там много развлекательных шоу. Там много культур. И они делятся друг с другом своими каким-то национальными традициями: кто-то кухней, кто-то изделиями, кто-то еще чем-то, знаниями, информацией.

Роман: О! Ну, это же большой плюс! Это же пример того, как многонациональное общество объеденилось в рамках относительно небольшого территориального участка суши. Можем? Можем!

Светлана: Они же этим и гордятся, да. Но, как мы видим, объединения на духовной основе, на искренних чувствах там очень мало.

Роман: Значит, вас засунули в одну лодку – и вы должны как-то в ней выживать.

Максим: Как в Титанике...

Светлана: Искреннего интереса друг к другу очень мало. Т.е. вот именно в чувствах единения: потому что мне этот человек интересен, потому что я его люблю. Но, кстати говоря, что им нравится действительно - научный подход. Они любят, когда вот есть аргументация, когда что-то говорится неголословно.

Роман: Это сознание.

Светлана: Критическое мышление все-таки присутствует. Т.е. если хорошо аргументировать, то будет так, что человек хотя бы задумается. Потом второй момент. Все, что касается тех же духовных Знаний, то им очень импонировало то, что охватываются различные духовные традиции, разные религии, а не превозносится что-то одно. Вот это положительный момент. Причем это уже сразу вызывает симпатию и доверие, когда ты не говоришь, что эти правы, а эти – нет. Т.е. у них, все-таки, уже выработалось такое вот отношение, что нужно искать цельное в разном. Еще, что заметила, многие, если принимают для себя уже Духовные Знания, доверяют им, открываются, видят для себя именно смысл – они сразу же действуют. Без каких-либо раздумий. Они все сразу переводят на практику: «Давайте будем заниматься - и будем смотреть». Они готовы и открыты к практическому опыту.

Максим: Молодцы.

Роман: Ну, собственно, большое спасибо, что поделилась! Лично мне, как человеку вообще ни разу не собирающемуся в Америку, было очень интересно. Читатели, конечно, могут и подрассудить, как некий предвзятый закос в негативную сторону по поводу Америки, но мы рассматривали США с точки зрения человеческих возможностей истинного духовного развития, поэтому, соответственно, делались как-то само собой акценты на различных системных рамках.

Максим: Честное слово, мы не хотели.

Светлана: «Американсий кошмар», «Свобода по-американски».

Роман: Да, не несмотря ни на что, убежден, человеку ничто не может помешать, если он проникся Исконными Знаниями и устремился в направлении Духовного мира.

Светлана: Ну, у нас не было специальной цели показать, где хуже, а где лучше. А вот рассмотреть, как иногда очень тонко и изощренно работает Система, прикрываясь свободой, равенством, равноправием и терпимостью. А на самом деле, совершенно другие цели преследуются.

Роман: Вот об этом и был разговор. Спасибо!

Максим: Спасибо!

***

 Огромнейшая благодарность всем, принимавшим участие в беседе, а особенно Юлии Матвеевой и Алексею, осуществившим оперативный перевод из аудио в текстовой формат.

***

Ну и в завершение этого интервью, хотелось бы привести экспромтом документальный фильм Майкла Мура "Куда бы еще вторгнуться", так сказать, в подтверждение обсужденной темы. Забавная комедия.

Подготовил: Роман В. (Киев, Украина)