"Тайная вечеря" Леонардо да Винчи. Мария Магдалина или апостол Иоанн?

   Истинно, нет на свете тайного, что когда-нибудь не стало бы явным, ибо рукописи не горят. И мы продолжаем развенчивать один из самых бессовестных исторических мифов, относительно опороченного христианской Церковью имени Марии Магдалины. От недавнего для нас стало иметь принципиально важное значение освещение этой темы, потому как сам Ригдена Джаппо с огромным уважением отзывается о ней и её "великом подвиге", в которому мы обязательно прийдем позднее, чему свидетельствуют изложенные в книге "Сэнсэй 4. Исконный Шамбалы" материалы, описывающие совершенно неизвестную историю этой загадочной и прекрасной женщины. Совсем скоро в разделе "Исконные Знания" мы выложим подробное содержание этого бесценного, на наш взгляд, литературного произведения.

   А пока, вслед за статьей "Одна из тайн Марии Магдалины, любимого ученика Иисуса Христа", мы продолжаем поиск неудобной для официальной Церкви правды, пытаясь разобраться, что и почему от нас - обыкновенных людей - скрывали на протяжении тысячелетий, уж что поделаешь, приходится говорить прямо, так называемые "священнослужители". Получив ключи-Знания, перед любым человеком "открываются двери и глаза", он начинает видеть окружающую реальность под кардинально иным углом зрения, и в первую очередь, ему становится непонятно, почему эти люди называют себя "священнослужители" и скрывают столько тайн? Узнай человек правду, и многое в этом мире могло бы измениться, причем убеждены, в лучшую для людей сторону.

   Сегодня мы обратимся к монументальной росписи Леонардо да Винчи "Тайная вечеря", изображающей сцену последнего ужина Иисуса Христа с учениками. Она написана в 1495—1498 годы в доминиканском монастыре Санта-Мария-делле-Грацие в Милане. Причина нашего обращения в ней?  Подобно многим непредвзятым библейским исследователям, нам стало очень интересно, почему ясно видно, рядом с Иисусом находится женщина, тогда как Церковь тысячелетиями настоятельно убеждает поверить в версию - о некоем апостоле Иоанне, из под пера которого вышло четвертое, одно из канонических Евангелий "от Иоанна Богослова", - "возлюбленного ученика" Спасителя.

    Итак, рассмотрим сперва оригинал:

   Месторасположение 

    "Тайная вечеря" (официальные сведения, по версии Википедии)

Общие сведения

   Размеры изображения — примерно 460×880 см, оно находится в трапезной монастыря, на задней стене. Тема является традиционной для такого рода помещений. Противоположная стена трапезной покрыта фреской другого мастера; к ней приложил свою руку и Леонардо. 

Техника

   Он писал «Тайную вечерю» на сухой стене, а не на влажной штукатурке, поэтому роспись не является фреской в истинном значении слова. Фреску нельзя изменять во время работы, и Леонардо решил покрыть каменную стену слоем смолы, габса и мастики, а затем писать по этому слою темперой. Из-за избранного метода роспись начала разрушаться уже через несколько лет после окончания работы.

Изображенные фигуры

   Апостолы изображены группами по три человека, расположенными вокруг сидящей в центре фигуры Христа. Группы апостолов, слева направо:

    Варфоломей, Иаков Алфеев и Андрей;
    Иуда Искариот (в одежде зелёного и голубого цвета), Петр и Иоанн (?);
    Фома, Иаков Зеведеев и Филипп;
    Матфей, Иуда Фаддей и Симон.

   В XIX веке были найдены записные книжки Леонардо да Винчи с именами апостолов; до этого с уверенностью идентифицировали только Иуду, Петра, Иоанна и Христа.

Анализ картины

   Считается, что на работе изображен момент, когда Иисус произносит слова о том, что один из апостолов предаст его ("и когда они ели, сказал: истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня"), и реакция каждого из них. Как и на других изображениях тайной вечери того времени, Леонардо располагает сидящих за столом на одной его стороне, чтобы зритель видел их лица. Большинство предыдущих произведений на эту тему исключали Иуду, помещая его одного за часть стола, противоположную той, за которой сидели остальные одиннадцать апостолов и Иисус, или изображая с нимбом всех апостолов, кроме Иуды. Иуда сжимает в руке небольшой мешочек, возможно, обозначающий серебро, полученное им за предательство Иисуса, или являющийся намеком на его роль среди двенадцати апостолов в качестве казначея. Он единственный поставил локоть на стол. Нож в руке Петра, указывающий в сторону от Христа, возможно, отсылает зрителя к сцене в Гефсиманском саду во время задержания Христа. Жест Иисуса может интерпретироваться двояко. Согласно Библии, Иисус предсказывает, что его предатель протянет руку к еде одновременно с ним. Иуда тянется к блюду, не замечая, что Иисус тоже протягивает к нему правую руку. В то же время Иисус указывает на хлеб и вино, что символизирует безгрешное тело и пролитую кровь соответственно.
   Фигура Иисуса расположена и освещена так, что внимание зрителя обращено, прежде всего, на него. Голова Иисуса находится в исчезающей точке для всех линий перспективы.
   Роспись содержит неоднократные отсылки к числу три:

    апостолы сидят группами по три человека;
    позади Иисуса — три окна;
    контуры фигуры Христа напоминают треугольник.

  Свет, освещающий всю сцену, исходит не из нарисованных сзади окон, а идёт слева, как и настоящий свет из окна на левой стене. Во многих местах картины проходит золотое сечение; например, там, где Иисус и находящийся справа от него Иоанн положили руки, полотно разделяется в этом соотношении.

 "Тайная вечеря. Рядом с Христом сидит Мария Магдалина!" (Линн Пикнетт, Клайв Принс. "Леонардо да Винчи и Братство Сиона")

 (книга, заслуживающая внимания, благодаря своему тревому аналитическому взгляду)

Есть в мире одно из самых знаменитых — бессмертных — произведений искусства. Фреска Леонардо да Винчи «Тайная Вечеря» является единственной уцелевшей росписью в трапезной монастыря Санта-Мария дель Грация. Она выполнена на стене, которая осталась стоять после того, как все здание превратилось в груду мусора в результате бомбардировки союзников во время Второй мировой войны. Хотя свои варианты этой библейской сцены представили миру и другие замечательные художники — Никола Пуссен и даже такой вызывающий идиосинкразию автор, как Сальвадор Дали, — именно творение Леонардо по каким-то причинам поражает воображение больше, чем любое другое полотно. Варианты на эту тему можно увидеть повсюду, и они охватывают весь спектр отношений к теме: от преклонения до осмеяния.

Иногда изображение выглядит настолько знакомым, что его практически не рассматривают в деталях, хотя оно открыто взору любого зрителя и требует более тщательного рассмотрения: его истинный глубокий смысл остается закрытой книгой, а зритель скользит взглядом лишь по ее обложке.

Именно это произведение Леонардо да Винчи (1452—1519) — страдающего гения Италии эпохи Возрождения — указало нам дорогу, которая привела к открытиям, столь захватывающим по своим последствиям, что поначалу они казались невероятными. Невозможно понять, почему целые поколения ученых не заметили того, что оказалось доступно нашему изумленному взгляду, почему такая взрывоопасная информация терпеливо ждала все это время писателей, подобных нам, оставалась вне основного русла исторических или религиозных исследований и не была обнаружена.

Чтобы быть последовательными, мы должны вернуться к «Тайной Вечере» и посмотреть на нее свежим, непредвзятым взглядом. Сейчас не время рассматривать ее в свете знакомых представлений об истории и искусстве. Сейчас наступил момент, когда более подходящим будет взгляд человека, которому совсем незнакома эта столь известная сцена — пусть пелена предвзятости падет с наших глаз, позволим себе посмотреть на картину по-новому.

Центральной фигурой, разумеется, является Иисус, которого Леонардо в своих записях, относящихся к этой работе, называет Спасителем. Он задумчиво взирает вниз и чуть влево от себя, руки простерты по столу перед ним, как бы предлагая зрителю дары Тайной Вечери. Поскольку именно тогда, согласно Новому Завету, Иисус ввел таинство Причастия, предложив ученикам хлеб и вино в качестве своей «плоти» и «крови», зритель вправе ожидать, что на столе перед ним должна быть чаша или кубок с вином, чтобы жест выглядел оправданным. В конечном итоге для христиан эта вечеря непосредственно предшествует страстям Христовым в Гефсиманском саду, где он горячо молится «да минует меня чаша сия...» — еще одна ассоциация с образом вино — кровь, — а также святая кровь пролилась перед Распятием во искупление грехов всего человечества. Тем не менее вина перед Иисусом нет (и даже символического его количества на всем столе). Могут ли эти простертые руки означать то, что на лексиконе художников называется пустым жестом?

Учитывая отсутствие вина, возможно, не случайно и то, что из всех хлебов на столе очень немногие «преломлены». Поскольку Иисус сам ассоциировал со своей плотью хлеб, который следует преломить при высшем таинстве, не послан ли нам едва различимый намек на истинный характер страданий Иисуса?

Однако все это лишь верхушка айсберга ереси, отраженной в этой картине. По Евангелию, апостол Иоанн Богослов был физически столь близок к Иисусу во время этой Вечери, что приник «к его груди». Однако у Леонардо этот молодой человек занимает совсем не такое положение, как требуют того «сценические указания» Евангелия, но, напротив, преувеличенно отклонился от Спасителя, склонив голову в правую сторону. Непредвзятого зрителя можно простить, если он заметит только эти любопытные особенности в отношении единственного образа — образа апостола Иоанна. Но, хотя художник в силу собственных пристрастий, конечно, был склонен к идеалу мужской красоты несколько женственного типа, иных толкований быть не может: в данный момент мы смотрим на женщину.  Все в нем поразительно женственное. Каким бы старым и поблекшим ни было изображение из-за возраста фрески, нельзя не обратить внимания на крошечные, изящные руки, тонкие черты лица, явно женскую грудь и золотое ожерелье. Это женщина, именно женщина, что отмечено одеянием, особо ее выделяющим. Одежды на ней представляют собой зеркальное отражение одежды Спасителя: если на нем синий хитон и красный плащ, то на ней красный хитон и синий плащ. Ни у кого из сидящих за столом нет одеяний, представляющих собой зеркальное отражение одежд Иисуса. И за столом нет других женщин.

Центральной в композиции является огромная, уширенная  буква «М», которую образуют фигуры Иисуса и этой женщины, взятые вместе. Они будто буквально соединены в бедрах, но страдают из-за того, что расходятся или даже растут из одной точки в разные стороны. Насколько нам известно, ни один из академиков никогда не ссылался на этот образ иначе, чем «святой Иоанн», не замечена ими и композиционная форма в виде буквы «М». Леонардо, как мы установили в своих исследованиях, был великолепным психологом, который посмеялся, представив своим патронам, заказавшим ему традиционное библейское изображение, в высшей степени неортодоксальные образы, зная, что люди будут спокойно и невозмутимо смотреть на самую чудовищную ересь, поскольку обычно видят только то, что хотят видеть. Если вас призвали написать христианскую сцену и вы представили публике нечто, на первый взгляд, подобное и отвечающее ее пожеланиям, люди никогда не станут искать двусмысленный символизм.

Вместе с тем Леонардо должен был надеяться, что, возможно, есть другие, разделяющие его необычное толкование Нового Завета, кто распознает в картине тайную символику. Или же кто-то когда-то, некий объективный наблюдатель однажды поймет образ таинственной женщины, связанной с буквой «М», и задаст вопросы, с очевидностью из этого вытекающие. Кто была эта «М» и почему она столь важна? Почему Леонардо рискнул своей репутацией — даже жизнью в те дни, когда еретики повсюду горели на кострах, — чтобы включить ее в основополагающую для христианина сцену? Кто бы она ни была, ее судьба не может не вызывать тревоги, поскольку протянутая рука режет ее изящно выгнутую шею. Угроза, заключенная в этом жесте, сомнений вызвать не может.

Поднятый прямо перед ликом Спасителя указательный палец другой руки с очевидной страстностью угрожает и ему самому. Но и Иисус и «М» выглядят людьми, не замечающими угрозу, каждый из них полностью погружен в мир своих дум, каждый в собственной манере безмятежен и спокоен. Но все вместе выглядит так, будто тайные символы использованы не только для того, чтобы предупредить Иисуса и сидящую рядом женщину  (?), но и сообщить (а может быть, напомнить) наблюдателю о некой информации, которую обнародовать другим способом было бы опасно. Не использовал ли Леонардо свое творение для обнародования каких-то особых верований, провозгласить которые обычным способом было бы просто безумием? И не могли бы эти верования быть посланием, адресованным гораздо более широкому кругу, а не только ближнему его окружению? Может быть, они были предназначены и для нас, для людей нашего времени?

   Юный апостол Иоанн или Мария Магдалина?

Вернемся к рассмотрению этого поразительного творения. На фреске справа, с точки зрения наблюдателя, высокий бородатый мужчина согнулся почти вдвое, что-то рассказывая ученику, сидящему у края стола. При этом он практически полностью повернулся спиной к Спасителю. Моделью для изображения этого ученика — Святого Фаддея или Святого Иуды — служил сам Леонардо. Отметим, что изображение художников эпохи Возрождения, как правило, либо случайны либо делались тогда, когда художник был красивой моделью. В данном случае мы имеем дело с примером использования образа приверженцем double entendre  (двойного смысла). (Он был озабочен поиском нужной модели для каждого из апостолов, о чем можно судить по его бунтарскому предложению, сделанному самому разгневавшемуся приору монастыря святой Марии, послужить моделью для Иуды.) Так почему Леонардо изобразил себя столь явно отвернувшимся от Иисуса?

Более того. Необычная рука целит кинжалом в живот ученика, сидящего всего через одного человека от «М». Эта рука не может принадлежать никому из тех, кто сидит за столом, поскольку для удержания кинжала в таком положении подобный изгиб физически невозможен для людей, находящихся рядом с изображением руки. Однако действительно поразительным является не сам факт существования не принадлежащей телу руки, но отсутствие в трудах о Леонардо, которые мы прочитали, упоминания об этом: хотя в паре работ эта рука упоминается, ничего необычного авторы в ней не находят. Как и в случае апостола Иоанна, который выглядит как женщина, ничто не может быть более очевидным — и более странным, — стоит лишь обратить на это обстоятельство внимание. Но эта неправильность чаще всего ускользает от внимания наблюдателя просто потому, что факт этот — экстраординарный и возмутительный.

Мы часто слышим, что Леонардо был ревностным христианином, религиозные картины которого отражают глубину его веры. Как мы видим, по меньшей мере в одной из картин присутствуют образы, очень сомнительные, с точки зрения ортодоксального христианина. Нашими дальнейшими исследованиями, как мы покажем, установлено: ничто не может быть столь далеким от правды, как представление, что Леонардо был истинно верующим — подразумевается, верующим по канонам общепринятой или хотя бы приемлемой формы христианства. Уже по любопытным аномальным особенностям одного из его творений мы видим, что он пытался рассказать нам о другом пласте смыслов  в знакомой библейской сцене, о другом мире веры, скрытом в общепринятых образах настенной росписи в Милане.

Что бы ни значили эти еретические неправильности — а значение этого факта преувеличить невозможно, — они были абсолютно несовместимыми с ортодоксальными догматами христианства. Само по себе это вряд ли будет новостью для многих современных материалистов/рационалистов, поскольку для них Леонардо был первым настоящим ученым, человеком, у которого не было времени на какие-либо суеверия, человеком, являвшим собой антитезу всякой мистике и оккультизму. Но и они не смогли понять того, что предстало перед их глазами. Изобразить Тайную Вечерю без вина равносильно изображению сцены коронации без короны: получается либо бессмыслица, либо картина наполнена другим содержанием, причем до такой степени, что представляет автора абсолютным еретиком — человеком, который имеет веру, но веру, противоречащую догматам христианства. Может быть, не просто иную, но находящуюся в состоянии борьбы с догматами христианства. И в других работах Леонардо мы обнаружили его собственные особые еретические пристрастия, выраженные в тщательно проработанных соответствующих сценах, которые он вряд ли написал бы именно так, будучи просто атеистом, зарабатывающим себе на жизнь. Этих отклонений и символов слишком много, чтобы их можно было истолковать как насмешку скептика, вынужденного работать по заказу, нельзя их назвать и просто выходками, подобными, например, изображению святого Петра с красным носом. То, что мы видим в Тайной Вечере и других работах, есть тайный код Леонардо да Винчи, который, как мы полагаем, имеет поразительную связь с современным нам миром.

Можно спорить, во что верил или не верил Леонардо, но его действия были не просто причудой человека, несомненно неординарного, вся жизнь которого была полна парадоксов. Он был замкнутым, но вместе с тем душой и жизнью общества; он презирал гадалок, но в его бумагах обозначены большие суммы, заплаченные астрологам; он считался вегетарианцем и нежно любил животных, но его нежность редко простиралась на человечество; он рьяно препарировал трупы и наблюдал за казнями взглядом анатома, был глубоким мыслителем и мастером загадок, трюков и мистификаций.

При столь противоречивом внутреннем мире вполне вероятно, что религиозные и философские воззрения Леонардо были необычными, даже странными. Только по этой причине возникает искушение не обращать внимания на его еретические верования  как на нечто, не имеющее значения для нашей современности. Общепризнано, что Леонардо был чрезвычайно одаренным человеком, но современная тенденция оценивать все в терминах «эпохи» ведет к значительной недооценке его достижений. В конце концов, в те времена, когда он пребывал в расцвете творческих сил, даже книгопечатание было новинкой. Что один изобретатель-одиночка, живший в столь примитивные времена, может предложить миру, который купается в океане информации через глобальную сеть, миру, в считаные секунды через телефон и факс обменивающемуся информацией с континентами, в его времена еще не открытыми?

Есть два ответа на этот вопрос. Первый: Леонардо не был, воспользуемся парадоксом, заурядным гением. Большинство образованных людей знает, что он сконструировал летательный аппарат и примитивный танк, но вместе с тем некоторые его изобретения были столь несвойственны времени, в котором он жил, что люди с эксцентричным складом ума могут вообразить, будто ему было дано провидеть будущее. Его конструкция велосипеда, например, стала известна только в конце шестидесятых годов двадцатого века. В отличие от мучительной эволюции методом проб и ошибок, которую претерпел викторианский велосипед, пожиратель дорог Леонардо да Винчи имеет уже в первой редакции два колеса и цепную передачу.  Но еще более поражает не конструкция механизма, но вопрос о причинах, которые побудили изобретать велосипед. Человек всегда хотел летать как птица, но мечта о балансировании на двух колесах и нажимании на педали, принимая к тому же во внимание плачевное состоянии дорог, уже отдает мистикой. (Вспомним, кстати, что в отличие от мечты о полетах она не фигурирует ни в одном классическом сюжете.) Среди многих других высказываний о будущем Леонардо предсказал также и появление телефона.

Будь Леонардо даже еще большим гением, чем говорят о том исторические книги, все равно остается без ответа вопрос: какими возможными знаниями он мог обладать, если им предложенное обрело смысл или получило широкое распространение только через пять веков после его времени. Можно, конечно, выдвинуть аргумент, что учение проповедника первого века, казалось бы, должно иметь еще меньшее отношение к нашему времени, но остается непреложным факт: некоторые идеи универсальны и вечны, истина, найденная или сформулированная, по прошествии веков не перестает быть истиной...

   "Код да Винчи" (скандальный роман Дэна Брауна)

   ЭСКИЗ "ТАЙНОЙ ВЕЧЕРИ"

    Ну теперь посмотрим на заготовку Леонардо Да Винчи, сохранившийся эскиз к "Тайной вечере". Вторая фигура слева, в верхнем ряду, отчетливо просматриваются женственные очертания, более плавные и светлые формы. Кто это, как не женщина?

 

 

 

   РЕЗЮМЕ

 

   Каждый видит то, что хочет увидеть, таков один из таинственных законов человеческого сознания. И если сознание человека верит в то, что белое - это черное, оно будет с уверенностью доказывать свою правоту. Мы не присутствовали при написании знаменитой монументальной росписи гениального художника, как и не присутствовали при эпохальных событиях жизни Иисуса Христа, и посему справедливей будет закончить данную статью утверждением о том, что мы не можем знать достоверно, Иоанн это или Мария, однако субъективно, на картине Леонардо Да Винчи - женщина, а стало быть никто иной как возлюбленный ученик Иисуса - Мария Магдалина. В такой же степени субъекивности находится и мнение Церкви о том, что на картине апостол Иоанн Богослов. 50 / 50 - не более того!!!

 

 

   Подготовил Дато Гомартели (Украина-Грузия)

 

PS: еще одна репродукция, фото мозаики “Тайная вечеря” из Исаакиевского собора Санкт-Петербурга, и снова мы видим женщину: